История идей и не только
Когда стало известно, что в числе других крупных учёных в Красноярск на Сибирский исторический форум приедет мировая знаменитость, член-корреспондент РАН Лорина Петровна РЕПИНА, ажиотаж её имя вызвало. Репина руководит Центром интеллектуальной истории в Институте всеобщей истории РАН (г. Москва) и вообще является основоположником этого направления в нашей стране. Она — главный редактор исторических альманахов «Диалог со временем» и «Адам и Ева», член редколлегий ряда других научных изданий. Интригующе была сформулирована сама тема доклада профессора на форуме — «Интеллектуальная история в теории и на практике: сбылись ли прогнозы прошедшего тридцатилетия?».
В общем, мы отправились на секцию «Новая культурно-интеллектуальная история: теоретические позиции и методологический дискурс», чтобы услышать всё от первого лица. В результате — записали, разбили на смысловые куски и делимся с вами. Надеемся, кому-то будет полезно.
Предыстория
<…> В 1960-х — 1970-х годах, в эпоху расцвета социальной истории, сообщество людей, занимающихся этим направлением, было значительно маргинализировано. И вот появляется во Франции с учётом опыта социальной истории и истории ментальности так называемая история интеллектуалов под руководством Кристофа Шарля: они даже покусились на такую тему, как компаративная история интеллектуалов. Считаю, это был замечательный проект, но он тоже не получил своего завершения. Может быть, потому что его перебили.
Во второй половине 70-х годов начинается так называемый лингвистический поворот, который открыл жесточайшую критику историографии и в том числе гуманитарного знания. С другой стороны, он дал неожиданный взгляд на то, чем занимались историки. И этот лингвистический поворот определил поиски первой половины 90-х годов. Потому что те историки, которые попытались отстоять статус исторического знания, стремились ответить на этот эпистемологический вызов.
И в 1994 году происходит такое событие — в Лондоне собираются 12 историков, которые сами себя идентифицируют с самыми разными областями знания, но все они объединяются вокруг проблемы творчества, новых идей. Они собираются в Лондоне, на квартире замечательного историка Констанс Блэквелл — мало того, что она сама занималась интеллектуальной историей, её муж был специалистом по истории России, и она очень хорошо относилась потом к нашим предложениям, не раз приезжала. Что они сделали? Создали организацию – международное общество интеллектуальных историков. И благодаря их активной деятельности это движение распространилось.
Главным было — отсутствие единого методологического стандарта. И это было правильно: на этом этапе надо было собрать людей, а не разграничить. Они собрали всё и провозгласили свободу: интеллектуальная история по природе междисциплинарна, более того, — требует взгляда на свой предмет с разных сторон и точек зрения.
В эти же годы — с середины 1990-х до 2000-х — начинается сближение интеллектуальной истории с социокультурной. В представлении интеллектуальной истории как ветви социальной истории большую роль сыграл Роже Шартье, работы которого переводились у нас. Он собственно и предложил объединить интеллектуальную историю с историей ментальности.
Какова была особенность этой социокультурной истории? Она опиралась на методологический аппарат культурной антропологии.
Определение собственных границ
Любая дисциплина или область исследований, которая определяет себя как рождающуюся и новую, всегда задаёт сакраментальный вопрос: а что такое эта область, каков предмет её? Для интеллектуальной истории буквально каждый год рождалась дискуссия на эти вопросы, публиковались сборники на эту тему. Это важная функция — самоопределение.
Помимо прочего об интенсивности саморефлексии свидетельствует частота подведения промежуточных итогов. Сегодня я тоже этим по сути занимаюсь, видимо, это какая-то характерная черта.
Второй этап развития интеллектуальной истории — это рубеж XXI века. В 2002 году вышел важный развернутый обзор, в котором был продемонстрирован и этот длинный путь, который прошла интеллектуальная история и о котором я сказала вкратце, и проанализированы все конкурентные на тот момент позиции.
Каждый из обозревателей оценивал и прогнозировал исходя из своей специализации и личных исследовательских интересов. Поэтому прогнозы были разные. Когда стало заметно сближение с социокультурной историей, стал вопрос об их предстоящем слиянии, хотя такая программа была предложена ещё в 1970-е годы. И обозреватели продолжали констатировать две линии в развитии интеллектуальной истории.
Первая линия — через изучение языка и дискурсов, текстов, их отношения к человеческой деятельности. И вторая линия, предложенная Роже Шартье, — через концепцию репрезентации и множественности способов, которыми люди представляют свой мир и самих себя в этом мире. Это, конечно, наследие культурной антропологии. При этом фундаментальной проблемой оставалось определение и моделирование отношений между текстом и контекстом, между словами и действием.
В 2006 году появляется новый обзор, но мы не видим продвижения в том направлении, которое было спрогнозировано. Т.е. эксперты, описывая текущую практику интеллектуальной истории, систематизировали её в своей собственной логике по следующим направлениям: литературная и интеллектуальная история; интеллектуальная история и история искусства; интеллектуальная история и средние века; интеллектуальная история и история политической жизни; интеллектуальная история и история науки; медицина и интеллектуальная история; интеллектуальная история и социокультурная история; феминизм и интеллектуальная история. То есть были равноположены разные области исследований. Мы не увидели сбывшихся прогнозов.
В 2009 году члены общества интеллектуальной истории всё ещё дискутировали по поводу того, можно ли считать её субдисциплиной или, констатировав её междисциплинарную природу, презентовать своё сообщество, которое к тому времени имело уже за плечами 17 лет существования, как зонтичную организацию, объединяющую историков философии, науки, этиологии, образования и других смежных областей. То есть мы опять видим эту фрагментарность, рядом положенность.
В обзоре 2010 года было признано, что источниковая база интеллектуальной истории расширилась, методология стала более совершенной, обсуждаемые вопросы стали более конкретными, а интеллектуальные историки стали более восприимчивы к проблемам и методам транснациональной истории. Но при этом будущее не виделось безоблачным.
Стало понятным, что это постоянное расширение академического поля делает предметные границы совершенно размытыми. Любое определение интеллектуальной истории обязательно вызовет споры именно из-за существования ошеломляющего разнообразия.
Мы опять видим: состояние не меняется, нет продвижения, которое было запрограммировано.
И в это время на повестке стал вопрос о дифференциации предметов культурной и интеллектуальной истории. Решение было найдено очень сомнительное. Питер Гордон, американский историк, сформулировал его так: разница между интеллектуальной и культурной историей может иногда казаться довольно незначительной; безусловно, в исторической дисциплине достаточно место для различных методологий, и политический аспект таких разногласий не следует преувеличивать. Мне кажется, такой формулировкой историк расписался: целостность не складывается.
Нащупать почву под ногами
Новые мотивы зазвучали в 2015-2916 годах. Было провозглашено, что целью интеллектуальной истории является более сложное понимание прошлых мыслей. Понимание того, как они возникли. Понимание того, почему разное решение исторических проблем имеет смысл. И понимание ограничений деятельности в истории, налагаемых идеологическими рамками, с которыми люди сталкивались в жизни. Это уже более определённое понимание границ предметного поля.
Оптимистические прогнозы связывались с изучением литературных и формальных свойств обсуждаемых текстов. То есть с практикой работы литературного критика. А также с освобождением от доминирования истории политической мысли, которая была очень важной, и с еще большей открытостью к междисциплинарным контактам.
На конец 2017-2018 гг. мы уже имеем дело с так называемой глобальной интеллектуальной историей и с одноименным специальным журналом. Хотя и в этом широчайшем поле консенсуса в определении предмета и методологии не сложилось. Приговор экспертов был однозначным: приходится признать широкое разнообразие исследовательских практик и рассматривать интеллектуальную историю как внутреннюю гетерогенную дисциплину. На самом деле не может быть такой дисциплины, нельзя рассматривать интеллектуальной истории как дисциплину, требуется рассматривать ей как комплекс дисциплин.
Как видим, нежелание ограничивать спектр перспектив является устойчивой и осознанной позицией теоретиков. Интересно, что на всех этапах развития и трансформации образа интеллектуальной истории обнаружилось несоответствие широко разворачивающейся практики конкретных исторических исследований прокламируемым теоретическим программам.
Существуют многочисленные варианты определения предмета интеллектуальной истории. Одни из них слишком узки, другие чересчур расплывчаты. В некоторых обнаруживается упрощенное представление о возможности сконструировать интеллектуальную историю – как складывают из отдельных фрагментов мозаику: из истории науки, из истории философии, истории литературы и так далее с проецированием в прошлое структуры современного интеллектуального пространства. И в этом смысле существует диссонанс между тем состоянием, которое к тому времени обрела история науки (она как раз отказалась от проецирования в прошлое структуры современного научного знания), и той формулировки предмета интеллектуальной истории, которая вырисовалась в это время.
Специфика предметного поля интеллектуальной истории состоит отнюдь не в его постоянном расширении, а в изначально интегративной природе концептуализации этого поля. Здесь происходит не приращение всё новых и новых участков, а вариации ракурса, уровня и масштаба исследования, смена точек стыковки разнонаправленных линий анализа. Именно по этому пути мы пошли в разработке своих собственных программных исследований.
Результаты отечественных интеллектуалов
В предложенной мной программе развития интеллектуальной истории, которая была сформулирована ещё в 1998 году, содержание последней было обозначено как история всех видов творческой деятельности человека, включая её условия, формы и результаты. Исследовательский приоритет такой модели интеллектуальной истории — изучение когнитивного прошлого человеческого опыта с опорой на принцип его социокультурной концептуализации, в которой человеческая субъективность выступает в его целостности, неразрывно соединяющей категории самопознания и категории мышления. Такая исследовательская модель была сформулирована нами на базе предложенной концепции интегральной культуры. Культура вообще всё соединяет.
Когнитивный потенциал данной модели реализуется в ориентированных на сравнительно-исторический анализ работах. Довольно быстро эти исследования обрели компаративный характер.
Наши работы — «История и память: историческая культура Европы до начала Нового времени», «Кризисы переломных эпох в исторической памяти», «Идеи и люди: интеллектуальная культура Европы в Новое время». Здесь важно отметить, что в фокусе находится взаимодействие интеллектуальных систем и обыденного сознания. В неразрывной связи это рассматривается. И специальное внимание уделяется творческой роли интеллектуала в формировании общественного сознания и новых коллективных стереотипов.
Исследовательская деятельность Центра интеллектуальной истории и Российского общества интеллектуальной истории уже более двух десятилетий определяется этой сквозной генеральной программой, которая условно называется «Традиции и творцы европейской интеллектуальной культуры». В её рамках ставится широкий круг проблем, связанных с изучением разнообразного мыслительного инструментария, исторических способов концептуализации окружающей среды и социума, продуктов человеческого интеллекта и всех форм, средств и институтов интеллектуального общения, включая отношения интеллектуалов и власти. Эта тематика у нас красной линией проходит, и 3-5 октября состоится конференция, которая называется «Интеллектуалы и власть в конфликтах переходных эпох». Довольно много заявок на неё, около 100 докладов.
В этой связи я хотела бы обратить внимание на два проекта, которые поддержаны РНФ. Один реализован — книга толстая, насчитывает тысячу с лишним страниц, мы её так и называем — толстушка. Это огромный труд, 30 авторов из разных стран, причём это монография, а не сборник. Называется «Культура духа vs Культура разума: интеллектуалы и власть в Британии и России в XVII-XVIII вв.». Второй проект продолжается сейчас, несколько в ином ключе — он связан с идеалами и ценностями эпохи перемен.
Ещё раз о понятиях
Что такое история интеллектуальной культуры? Центральными в её изучении являются два понятия, вокруг которых всё строится. Это понятие интеллектуальной традиции и интеллектуальной общности, или сообщества интеллектуалов.
В самом широком смысле слова традиция определяется как социальное и культурное наследие, передающееся от поколения к поколению и воспроизводящееся в течение длительного времени. Разумеется, рецепции интеллектуальной традиции в новых исторических условиях сопровождаются отбором тех или иных элементов наследия, развитием этой традиции, динамикой её культурного действия. Интеллектуальная традиция таким образом рассматривается не только как преемственность идей и способов мышления, но и как процесс активного восприятия, селекции, переформатирования, творческого преобразования, преодоления или возрождения. То есть она живёт, двигается, развивается.
Естественно, каждый новый виток культуры стремится идентифицировать себя в том числе через интерпретацию культурного наследия.
Современная интеллектуальная история описывает различные процессы движения идей не только в фигуральном смысле слова, но и в самом буквальном — я имею в виду реальное движение. Интеллектуальная коммуникация с помощью корпуса циркулирующих внутри этой коммуникации текстов, имеющих форму самую разную — переписки, книг, статей, публичных выступлений или даже частных разговоров — не только передаёт информацию, но и поддерживает интеллектуальное сообщество. Передавая друг другу эту информацию, мы вступаем в какую-то связь, формируем общепринятый для данного сообщества язык, тип поведения, систему ценностей, организуем некую сетевую структуру. Интеллектуалы и интеллектуальные сообщества, независимо от их конкретной формы или типа, выступают в качестве создателей, хранителей, интерпретаторов, трансляторов той или иной интеллектуальной позиции. Эти понятия взаимосвязаны.
Среди многообразных условий интеллектуального творчества структура и функционирование формальных и неформальных интеллектуальных сообществ занимает центральное место, поскольку речь идёт о взаимодействии субъектов, которая охватывает разные аспекты этой деятельности: контакты, основанные на общих интересах, обмен информацией и культурным капиталом, использование организационных и когнитивных ресурсов, обсуждение, заимствование и распространение идей, взаимная поддержка, создание интеллектуальных репутаций и др.
По существу в исторической реконструкциях интеллектуальной культуры скрещиваются перспективы истории как таковой, истории ментальности и исторической антропологии, исторической когнитивистики, социальной истории и социологии науки, дисциплинарных историй, а также исторических биографий. Это последнее направление получило у нас очень хорошее развитие, есть постоянная рубрика в журнале «Диалог со временем», и коллективный труд был создан, который вышел еще в 2010 году — «История через личность: историческая биография сегодня».
Важным этапом отечественной историографии интеллектуальной истории стала попытка реализации на практике провозглашенной в 1999 г в первом выпуске «Диалога со временем» и развернутой впоследствии исследовательской программы. Т.е. мы постарались, чтобы между наши ми теоретическими программами и практической деятельностью не было расхождения.
Я уже говорила о большом компаративной проекте, результатом которого стала коллективная монография «Идеи и люди: интеллектуальная культура Европы в новое время», вышедшая в 2014 году. В этой книге были рассмотрены исторические изменения в условиях, формах и содержании деятельности по распространению идей и инноваций, динамика межличностных связей и способы консолидации в интеллектуальных сообществах Нового времени в Западной Европе и в России. Выявлены были социальные контексты и культурные ориентиры деятельности интеллектуалов, проанализированы механизмы функционирования интеллектуальных сообществ разных типов и в разных сегментах интеллектуальной среды. С одной стороны сообщества XVI-XVII веков, а с другой — университетские корпорации и научные школы XIX– начала XX столетия. Показано было, каковы были принципы организации и производства, например, естественнонаучного знания в Европе XVII-XVIII веков, каким образом формировались научные сообщества и как выстраивались новые формы научной коммуникации в России XVII-XIХ века, как культурное наследие нового времени трансформировалось перед лицом вызовов ХХ века.
А в «Диалоге со временем», с тех пор как он превратился из альманаха в журнал, и стали выходить четыре выпуска в год, за 15 лет в 60 выпусках только в рубрике «Интеллектуальная история» вышло более 300 статей, а всего 1840 статей и рецензий. При статистическом анализе можно выделить среди них такие направления: исследование институтов культурно-интеллектуальной сферы; изучение прецедентных базовых текстов; идентификация дискурсов понятийного аппарата; проблема стилей и форм интеллектуальной деятельности; интеллектуальные биографии; форма межличностных коммуникаций; трансляции идей и смыслов; интеллектуальные сообщества и складывающаяся вокруг них интеллектуальная среда; интеллектуальные традиции. Вот это если говорить о том, что мы реализуем на практике.
Дух эпох
Важно обратить внимание на то, насколько сильно сочетается проблематика интеллектуальной истории с проблематикой исторической памяти. Это тоже естественно, потому что мы говорим об интеллектуальных традициях и о культуре.
И ещё раз хотелось подчеркнуть, что природа интеллектуальной истории междисциплинарна. Учитывая различные методы, применяемые в смежных дисциплинах, понятно, что должен быть больший простор для методологических установок. Что может объединить? Именно концептуализация, концепция интеллектуальной культуры.
Интеллектуальная культура как бы соединяет в себе то, что рассыпается на фрагменты, когда мы начинаем их перечислять: история идей, история философий, история наук. И я считаю, что на данный момент интеллектуальная история приобрела не достававшую ей целостность. Каждая из этих дисциплин имеет свои собственные задачи и преференции, но теперь они объединены единым ракурсом. Этот ракурс показывает интеллектуальный субстракт, наличествующий в том или ином обществе в ту или иную эпоху, он оказывается на поверхности, выступает как интегрирующий.
В одной из своих статей я писала — часто именно интеллектуальная сущность выступает как наименование эпохи: эпоха Ренессанса или эпоха Просвещения. Понятно, что можно спорить с этими наименованиями, но почему-то специалистам, которые периодизировали историю, именно это пришло в голову для обозначения эпохи. Это как бы дух эпохи. Правда, всегда интересно, как нашу эпоху назовут, и будет ли там фигурировать что-то интеллектуальное.
Имея предметом историю интеллектуальных сообществ, мы как бы реализуем на практике рождение новых интеллектуальных сообществ. Общество интеллектуальной истории тоже стало новой вехой в развитии отечественной историографии. Оно помогло объединиться неформальным историкам, которые как будто поняли, что много десятилетий говорили прозой. Они обнаружили это, когда была провозглашена линия на развитие интеллектуальной истории. Потому что оказалось — мы не безродные иванушки, в российской историографии мощная традиция изучения истории мысли. Но она также фрагментировалась на историю политической, экономической мысли, историю науки. Кстати, я с большим уважением отношусь к историкам науки, они колоссальный прогресс сделали, связанный с погружением в контекст. В истории науки хорошо заметна эта линия на выявление духа того или иного времени.
В заключение хочется отметить, что сейчас в нашей отечественной историографии по некоторым позициям мы занимаем очень достойное место. В разных регионах направление интеллектуальной истории активно развивается, мы завалены статьями, и это интересные исследования. Только хочется, чтобы появилось больше отделений в Сибири, тут такой простор. И потрясающий интерес у студентов к этой проблематике. В РГГУ уже 5 лет работает магистерская программа «История идей и интеллектуальной культуры», и она востребована, поступают очень толковые ребята. Причем это выпускники университетов разных специальностей, не только историки, но юристы, культурологи, философы, даже выпускники Бауманки. Потому мы что наша область — это история творчества, и творческие люди к ней тянутся.
Источник: газета “Новая университетская жизнь” СФУ, сайт СФУ